Чужак в стране чужой - Страница 167

167

— Пока что я и первого не ел, ведь ты умяла его почти подчистую. Минуту назад я рассказывал Бену, как вы с Сэмом перескочили в Девятый. Он как-то в сомнении насчет сегодняшнего Причастия Воды.

— Дюк, — сказала Рут, подчищая с Дюковой тарелки последние крошки, — забирай свой кофе и мотай отседова, я пришлю тебе что-нибудь попитательнее духа святого. А ты, Бен, не беспокойся. — Она встала и направилась к плите. — Майк никогда не ошибается, по своему опыту знаю. Ты наш, иначе тебя бы здесь просто не было. И ты как, остаешься в Гнезде?

— Э-э… Пока не могу. Первая порция готова.

— Выливай на сковородку. Ничего, скоро вернешься, а там, глядишь, и совсем останешься. Дюк верно сказал, мы с Сэмом не перешли в Девятый Круг, а перескочили. Все это было слишком быстро для пожилой, чопорной и благопристойной домашней хозяйки.

— Пожилой?

— А это, Бен, одно из преимуществ дисциплины — очищая душу, она заодно очищает и тело. В этом отношении Христианская наука совершенно права. Ты видел в наших ванных хоть одно лекарство?

— Да вроде нет.

— И не увидишь. По своему положению жрицы я регулярно целуюсь с десятками братьев и ни разу ничем не заразилась — в Гнезде нет даже тривиального насморка. Прежде я непрерывно ныла и скулила, страдала от целого букета «женских недомоганий», была сущим наказанием для окружающих — ну и где это все? Теперь я чувствую себя настоящей женщиной.

Я сбросила двадцать фунтов, помолодела на много лет, не имею ни малейших оснований жаловаться на здоровье — и мне нравится быть женщиной. Та унылая особа превратилась в «левантийскую шлюху» — спасибо Дюку за комплимент — и стала гораздо «пронырливее». Прежде я и согнуться-то толком не могла, а теперь провожу уроки, сидя в позе лотоса.

— Все это произошло как-то неожиданно, — задумчиво продолжила Рут. — Сэм востоковед, его привел сюда чисто профессиональный интерес к марсианскому языку. Я абсолютно не интересовалась ни какими-то там языками, ни Майковой церковью, но зато была болезненно ревнива и потащилась следом, чтобы присматривать за его поведением.

Мало-помалу мы достигли Третьего Круга. Сэм схватывал язык очень быстро, я же буквально грызла его зубами — со все той же целью не терять мужа из виду. А потом случилось чудо. Мы оба начали думать по-марсиански, совсем немножко, но начали… Майк это почувствовал и как-то раз задержал нас вечером, после службы… Майк и Джиллиан разделили с нами воду… А затем я увидела в себе самой все то, за что презирала других женщин, и я презирала мужа за то, что он позволяет мне быть такой, ненавидела его за все, что он со мной сделал. Я перемежала английские ругательства с еврейскими и стонала, вконец извела Сэма упреками и жалобами — и не могла дождаться, когда же Майк снова предложит нам разделить воду и взрастить близость.

Дальше все было попроще, хотя и нелегко, ведь Майк гнал нас из Круга в Круг с головокружительной скоростью; зная, что мы нуждаемся в помощи, он хотел поскорее довести нас до спасительного Гнезда. К тому времени, когда было назначено Причастие Воды, я все еще не научилась сама, без чьей-либо помощи, управлять собой. Я хотела войти в Гнездо, но не была уверена, что смогу слиться воедино с семью другими людьми. По пути сюда я тряслась от страха и почти уговорила Сэма вернуться домой.

Она стояла у плиты спокойная и умиротворенная, пухленький ангелочек с большой ложкой в руке.

— Мы вошли во Внутренний Храм и сразу попали в круг ослепительного света, наши мантии исчезли… а все они, в купели, по-марсиански призывали нас прийти и разделить воду жизни, и я подошла к воде, нырнула — и не вынырнула по сию пору.

У меня и желания такого не появляется, никогда. Не бойся, Бен, все будет хорошо; окруженный любовью и заботой, ты и язык быстро освоишь, и собой управлять научишься. Сегодня ты прыгнешь не просто в купель, а в мои объятия, в нежные, любящие объятия всех твоих братьев, ликующих, что ты вернулся домой. Отнеси Дюку и скажи, что он свинья — хотя и очаровательная. А это тебе… ничего это не много, все ты съешь как миленький! Теперь поцелуй меня и беги, у Рут еще много дел.

Бен поцеловал Рут, передал по назначению тарелку и послание и обнаружил на одном из диванов спящую Джилл. Он сел напротив, поставил тарелку на колени и с неожиданным для себя самого аппетитом взялся за еду, параллельно рассматривая Джилл — и сравнивая ее по памяти с Дон. Загар Джилл был чуть потемнее и не носил ни малейших следов купальника, в остальном же и фигуры, и даже лица двух девушек почти не отличались.

Содержимое тарелки убывало, но медленно. Бен вздохнул, поднял голову — и встретился взглядом с Джилл.

— Ты еси Бог, милый, — улыбнулась она. — До чего же соблазнительный запах!

— Вот, сижу и любуюсь. Не хотелось тебя будить. — Он пересел к Джилл и скормил ей кусок яичницы. — Это я сам приготовил, ну разве что с малой помощью Рут.

— Очень удачная стряпня. И ты не плачься, что разбудил меня, я же просто так, прилегла на минутку после бессонной ночи.

— Так ты что, всю ночь не спала?

— Ни хоть вот столько. И чувствую себя великолепно, только есть зверски хочется. Это такой тонкий намек.

Бен понял намек и кусок за куском скормил Джилл всю оставшуюся яичницу.

— А сам-то ты успел поспать? — поинтересовалась она, когда тарелка опустела.

— Ну, сколько-то успел.

— А сколько спала Дон? Хоть два-то часа ей досталось?

— Да, и даже больше.

— Тогда она в полном порядке. Для нас два часа — все равно что восемь прежде. Я знала, какая чудесная ночь вам предстоит, но немного опасалась, что Дон не успеет отдохнуть.

167